Отец Мейсон — не новичок в борьбе со злом, но то, что ждет его на этот раз, не поддается ни опыту, ни логике. Перед ним — фигура, что носит лицо его отца, умершего много лет назад. Вернулся ли он? Или это только оболочка, выбравшая самую болезненную форму? Мейсон понимает: зло больше не вторгается извне — оно приходит изнутри, прорастая в трещины вины и неотпущенного горя. Это не ритуал, не изгнание. Это погружение в себя, где каждая молитва может стать последней.

Танис — не проводник, не опора, а вызов. В ней Мейсон видит всё, от чего бежал: страх не справиться, боль от утрат, сомнение, которое разрушает веру. Вместе они идут по следам чужого зла и собственной вины. «Последний экзорцист» — это фильм-рана, фильм-бремя. Он не закрывает сюжет, он открывает чувства. И оставляет с единственным вопросом: возможно ли сохранить веру, если вера становится источником страха?